Город Далматово и Далматовский мужской монастырь воспринимают порою как одно целое. Они одинаково испытали набеги кочевников и опустошительные пожары, «наживали копеечку» на ярмарках и торжках, росли и развивались на берегу Исети. Но все-таки у города своя история, своя судьба…

В версте от монастыря на запад были поставлены первые избы слободы Служней, где поселились крестьяне, работавшие на монастырской земле, подписавшие «порядные грамоты», но не вступившие в монашеское братство. Одним из первых в 1653 году здесь поселился Алексей Иванчиков. Его отец «скитался меж дворов», т.е. не был крепостным, и Алексей был «гулящим человеком». В переписи 1669 года было отмечено, что у Алексея на подворье живут еще два гулящих человека. Гулящими люди в России XVI — XVIII веков называлось особое сословие людей, не приписанных ни к служилым, ни к посадским, ни к крестьянам.

По обследованию боярина Ефима Шубина и подьячего Ивана Оксенова, в 1662 году в поселении Служняя слобода и деревне Нижнеярской проживало 150 человек обоего пола: 94 мужчины и 56 женщин. Треть из них проживали только первый год.

Далее на запад тек небольшой приток Исети, прозванный вначале Никольским ручьем, а затем Мельничным. Эти избы и деревянная церковь монастыря — два корня нашего города.

Село Николаевское — так стала называться слобода Служняя после постройки в ней и освящения церкви во имя Святого Николая Угодника — быстро развивалось. Название села Николаевское появляется впервые в исторических документах в 1691 году — в переписи Филарета Черницына. Первая деревянная церковь стояла на северной стороне современной улицы Суворова. Остатки ее каменного фундамента скрыты под асфальтом и угловым двухэтажным зданием, построенным в шестидесятых годах XX века для мастерских средней школы имени А.С. Попова. Рядом с церковью было первое кладбище, доходившее до угла нынешних улиц Советской и Чапаева.

Лес был верным другом переселенцев. Он дарил тепло и кров, он кормил человека и давал ему почти все для земной жизни от зыбки и до гробовой доски, от ложки и березового туеса до сохи, от шалаша до избы. Ложка, кадка, соха, сани, прялка, ткацкий станок и многое другое — щедрая дань необъятного в прошлом зауральского леса.

К заготовке строевого леса приступали с наступлением морозов и устойчивого снежного покрова, в эту пору древесина становилась относительно сухой. Лес оглашался звонким стуком топора, окриками работников, треском падающих деревьев. Для строительства домов предпочитали брать мелкослойную по годичным кольцам сосну. Срубленые деревья волоком доставляли к месту стройки.

Сруб начинали рубит с весенним пригревом. Дома и избы строили обычно из бревен толщиной 30 — 40 см. Вначале рубили в бревне поперечные выемки — «чашки», чтобы верхнее бревно плотно улеглось в них. В верхнем бревне делали продольную выемку, между венцами прокладывали мох. Покрытие, как и стены, делали большей частью из горизонтально уложенных бревен. Потолочные балки — матицы тесали на четыре канта, превращая их в брус, и врубали в бревна противоположных стен. На матицы настилали потолок из пластин — распиленных вдоль тонких бревен. Для утепления жилья потолок промазывали глиной или застилали берестой, не поддающейся гниению, и засыпали землей.

Двускатные крыши покрывались тесом без применения гвоздей. Для этого на слеги клали «курицы» — молодые елки с корнями, образующими на концах крюки. Эти крюки поддерживали «водотечники» — желоба из тонких бревен, в которые своими нижними концами упирались кровельные тесины. По верху стыки тесин покрывались «охлупнем» или «коньком» — выдолбленным бревном. Конец «конька» обычно выдавался вперед и иногда декоративно обрабатывался.

Здешний дом был невелик. Чаще всего он состоял из одной черной избы. На лицевой части было три «волоковых» окна, вырубленных на полбревна вверх и на полбревна вниз, два таких же окна находились на противоположной стороне. Среднее окно на лицевой стороне делалось выше, и иногда было «колодным», то есть с косяками. В зимнее время окна затягивали брюшиной, зажиточные хозяева затягивали окна слюдой. Стекло появилось здесь только во второй половине XVIII века.

Печи в домах топились по-черному, то есть без труб. Дым выходил в сени через дымное окно, к которому приставлялся дымволок (труба) из теса или дупла дерева. Около печи находился голбец, самое теплое место в избе, по бокам стен располагались лавки, а сверху — полки для хранения хозяйственной утвари; под потолком над входной дверью устраивался специальный настил для спанья — полати. У зажиточных хозяев в домах было до шести комнат, а печи топились по-белому — имели дымовые трубы.

Как жили крестьяне тех давних лет, можно увидеть, заглянув в Далматовский краеведческий музей имени А.Н. Зырянова. Там стоит старенькая изба, ровесница пугачевских событий на нашей земле. Срубленная из половин толстенных бревен, с крошечными оконцами, игрушечная и одновременно настоящая, она когда-то укрывала и согревала не одно поколение далматовских жителей.

В 1711 году в селе насчитывалось 28 дворов, в которых проживала 51 семья. Поскольку в то время было установлено подворное обложение, следовательно, налогом облагались только 28 домохозяев, а квартировавшие семьи налогов не платили. Сельским старостой в те времена был Поликарп Кочев.

В 1724 году вместо подворного обложения был введен подушный налог. Податью облагалось только мужское население. В этом году правительственный чиновник князь Иван Васильевич Солнцев-Засекин провел перепись населения Далматовской вотчины и выявил, что в селе Николаевском проживало 330 душ мужского пола.

Во время следующей переписи (ревизии) вотчины Далматова монастыря 1744 году, т.е. через 100 лет после прихода Далмата на берег Исети, в селе Николаевском и 18 монастырских деревнях проживало 2156 душ мужского пола.